Не знаю почему, но с детства больше всего запомнилось, когда мы сразу же после новогодних праздников носили ужин: крестным родителям, бабушкам и другим родственникам, а то и просто соседям. Слово «Рождество» тогда было не то что не в почете, но произносили его шепотом, оглядываясь на окружающих. А вот «вечеря» — она и есть «вечеря».
Так вот, о Рождестве. В теплом доме моего детства краснеет раскаленная печь — хорошо горит бережно запасенный родителями с осени антрацит.
В соседней комнате стоит сказочное чудо — украшенная елка, которую мама привезла из соседнего района, когда возила на лошадях колхозное зерно на мельницу. Я к тому времени уже был «парубок моторний», а младший братик Николай помогал отцу закреплять елку в деревянной крестовине.
Потом все вместе наряжали елку: папа, мама, я и брат. Вот картонный ангелочек, красиво разрисованный — старинное украшение, которое досталось от бабушки. Чуть ниже — позолоченный орех, ароматные яблочки, бублички и конфеты, фигурки Деда Мороза и Снегурочки, космонавтов, другие игрушки, в основном самодельные.
Стоят на скамейке в углу горшок с кутьей, компот, пучки сухого душистого чабреца.
Отец пошел к корове, чтобы в этот вечер дать ей кусочек хлеба и душистого степного сена достаточно — пусть и ей будет праздничный ужин.
Я сижу у окошка, выглядываю на улицу: кто прошел, кто проехал? Вот соседка Тамара Бутурлимова понесла ужин дяде Николаю, который живет на соседней улице. Женщины с фермы спешат домой, чтобы успеть за праздничный стол. Вдали мерцают огоньки расплывчатых зданий. Где-то лают потревоженные вечерниками собаки. Темнеет.
С нетерпением напрягаю зрение: не появилась ли на небе первая звездочка?!
Вышел на улицу — небо звездное, снега насыпало выше колена, и ветер крутит, разгоняет сугробы во дворе. Снегом покрыта и крыша родного дома, которую будто придавило к земле, из дымохода в небо вьется дым. «К морозу!» — мелькнуло в голове, и, пожав плечами, возвращаюсь в дом. Душа радуется от этого особого таинственного святвечера.
Собираюсь нести первый ужин. Мать кладет к сумочке кутью, узвар в банке, пирожки, яблоки. Спешу поздравить бабушку Фросину, которая живет с нами по соседству. На улице встречаю толпу парней и девушек, которые тоже спешат по своим адресам.
Стучу в дверь, бабушка уже на пороге, заждалась, радушно встречает внука. Поздравляю ее и тетю Елену с Рождеством простенькими стихами, которым от них и научился. Они удовлетворенно улыбаются, прижимая меня к себе. Бабушка выкладывает из сумки мои гостинцы, а за поздравления кладет в сумочку свои — кутью, узвар, конфеты, пряники. Иногда и копейками «на кино» баловала.
Возвращаюсь с полной сумкой лакомств к теплому дому и погружаюсь в терпковатый запах елки. Мамочка рада, что поздравил родственников, снаряжает еще навестить других соседей.
А сама тем временем уже накрыла стол к рождественскому ужину. Сколько же здесь всего вкусного! Когда возвращаюсь из очередного похода, садимся к столу: папа с мамой выпивают по рюмочке домашнего вина, мы с братиком налегаем на холодец, домашнюю колбасу, пирожки со сметаной. А в завершение праздничного ужина мама достает нам кружку пареного молока с пенкой. Какая же то была благодать! Коричневая пенка в кувшине с молоком незабываемая по вкусу, нежная, а само молоко желтоватого цвета. А к нему еще и рождественские пряники — медовый и маковый.
Потом с Николаем лезем на печь. Пол на ней горяченький, здесь же лежит расстеленный кожух — ложимся на него, разглядываем. В кирпичной стенке печи — прямоугольник металлической дверцы с защелкой. Они служили для того, чтобы весной трусить сажу. Я видел, как мама открывала эту дверцу и выбирала оттуда черную, словно смола, сажу.
Это теперь зимой топим печи углем, а раньше, когда я был еще совсем маленьким и не ходил в школу, именно такой вот сажей обогревали дом. Родители по поводу этого рассказывали о таком забавном случае. Как-то осенью привезла мама из соседней шахты машину вот такой сажи. Пока с водителем и дядей Петром Полященком выгружали ее из кузова, к месту происшествия сбежались куры: их, видимо, заинтересовала еще теплая сажа, которая дымилась. Они вылезали на кучу и начали ее разбрасывать ногами по сторонам. Рядом почему-то радушно кукарекал петух.
Увидев такое безобразие, я схватил лозинку и бросился к курам:
— Ах вы, такие-сякие, мамка привезла, лишь бы зимой в доме тепло было, а вы разгребаете!
Куры испуганно бросились врассыпную, а взрослые удовлетворенно улыбались:
— Так их, так, помощник наш!
…Дальше разглядываю печь. Стены немножко пошарпанные. В этих трещинах обнаруживаю разнообразные изображения, словно их кто-то специально нарисовал. Вот, вожу пальцем, похоже на нос, лоб и вьющиеся волосы какого-то старика. А там, дальше, в углу — горы, луга и течет небольшая речушка. И сам себе объясняю эти диковины: мама белила стены щеткой, с нежной липовой коры потек мел с водой, вот и вышла речушка. Что характерно, без никакой кисточки получилась действительно замечательная картинка. Увы, не цветная, но удивительно красивая.
Ворочаюсь, не спится. С боку на бок переворачивается и Николай. Зову маму к нам. Прошу рассказать какие-то интересные истории из жизни: о том, как жили при панах; о создании колхозов и Голодомор; минувшую войну…
Мама садится рядом на стул, спиной к теплой печки и тихо рассказывает, как оно было, когда она была такой же маленькой девочкой, как мы сейчас, и тоже носила ужин.
В окно заглядывало рождественское небо, усыпанное звездами — незабываемый святвечер моего детства!
Владимир ЗАИКА.
Рис. М. КАПУСТЫ.
Покупайте электронные версии наших изданий
Подпишитесь на обновления сайта — получите спецвыпуск «Чеснок» в подарок!
Следите за нами в Facebook и Telegram
Читайте также:
