Изба у нас была старенькая, маленькая, как родители говорили, «мазанка». Лепили в тридцатые годы, из чего было: трава, опилки, глина, песок, лошадиный навоз и какая-то дранка. Делали саман, а потом из него выкладывали строение. С потолка свисают балки. В доме тепло, чисто. Отец перед отъездом побеспокоился, привез уголь с дровами. Сегодня Святой вечер, дети носят ужин только родственникам. Я еще маленькая и дороги к крестной матери сама не знаю, а повести некому. Папа на Севере, без него грустно, хотя в доме убрано по-праздничному, на окнах новенькие занавесочки, которые мать вывязала крючочком из белых ниточек, а икону украсила красиво вышитым рушником.
Глядя на мои печальные глаза, в которых застыли слезы, мать накладывает в глубокую тарелку ложку каши, добавляет туда взвара, завязывает в платок и говорит:
— Давай я сяду в красном углу, а ты мне ужин принесешь.
— А что мне надо делать?
— Ты выходи в коридор, стучи в дверь и говори: «Мама, папа вам ужин прислали!».
Слезы мигом высохли на моих глазах. Я сделала, как сказала мама. Она еще добавила в тарелку каши, налила в кружку взвара и мы, веселые, сели с ней ужинать. Затем дала мне конфеты (видимо, еще те, которыми меня в школе угостили дети), потом вытащила из ящика новые вывязанные брючки и такого же цвета шапку с шарфом. Какая я была счастливая! Много ли ребенку надо для счастья?
— Почему я не видела, как ты вязала эти вещи?
— Потому что, когда мы были у тети Насти, их тебе подарили девочки и приказали дождаться Сочельника. Это они вывязали такие красивые вещи. Видишь, какие у тебя заботливые двоюродные сестры.
На следующий день, рано утром, еще когда было темно, мы пошли с мамой в Божий храм. Хорошо, что она мне об этом не сказала вечером, а то я, пожалуй, не спала бы целую ночь. На улице было морозно, красиво. Заснеженная дорога, по которой уже кто-то проехал на санях, была еще не протоптана, и мы шли с мамой, оставляя следы. Я была обута в валенки с галошами, которые мне достались от двоюродного брата Витька. В новых штанишках и шапке с шарфом мне было очень тепло и радостно.
— Это, должно быть, Филипп поехал развозить хлеб в магазины, — сказала мама.
— А когда же его испекли, что он уже развозит?
— Ночью пекарня не спит, там работают люди, чтобы утром в магазинах был свежий хлеб, — ответила мама.
Когда мы подошли к Свято-Николаевскому храму, мама объяснила, что здесь меня крестила тетя Фрося, и она моя крестная мать.
— А почему я не помню этого?
— Тебе в то время было всего полтора года. Ты была очень маленькая, поэтому и не помнишь. Перекрестись перед тем, как зайти во двор церкви.
Какая же она была красивая, эта церковь! Снаружи ее украшал огромный золотой купол, который я увидела еще издали, он был похож на маленькое солнышко. Внутри церкви было тепло, горели свечи, стены были разрисованы рисунками, как мама потом объяснила, иконами. С самой большой иконы на меня смотрел седой дедушка, и мне показалось, что он был так знаком. Это был Николай Чудотворец. Когда запел церковный хор, для меня — ребенка, который только иногда слышал радио, это было что-то непревзойденное! Волшебное и поистине божественное пение возвышало мою душу к небесам. Я стояла молча и, когда мама крестилась, тоже повторяла за ней. В голове было столько вопросов, что я не знаю, как выдержала всю службу. Я хорошо помнила мамины слова:
— Когда в храме идет служба, разговаривать не надо!
Да и как можно было разговаривать? Царь-батюшка, как я его называла в своих мыслях, дал мне маленькую ложку взвара с какой-то ягодкой. Это было так вкусно! Тетушка налила в стаканчик водички, да еще и вложила в руку просфорочку. Когда мы вышли во двор церкви, какие-то мамины знакомые угощали меня сладостями и удивлялись:
— Вот уж какая красавица выросла! Мамина помощница. Горпешка, вы добрые люди. Пусть вам помогает сам Господь. Семка пишет? Заберет вас к себе?
Мама что-то отвечала, а я ела сладости, которыми меня угостили.
После храма мы зашли в гости к маминой невестке, тете Шуре, у которой было трое детей, а муж был убит вражеским снарядом, когда он в годы войны вел свой паровоз по железнодорожной магистрали. Она так же, как и мы, жила в старенькой мазанке. Девочки уже ходили в средние классы, а Витька — в первый. Они подарили мне химический карандаш, тетрадь, а тетя Шура — детскую старенькую книжечку, где было много рисунков.
— А это зачем, кто ее будет читать? Я же не умею, — сказала мама.
— Ничего, пусть перерисовывает буквы, а по картинкам будет что-то рассказывать.
Вот так день! Вот так праздник! Столько подарков! Как хорошо, что у меня много родни. Мама сказала, что у меня одиннадцать двоюродных сестер и братьев. Какая я богатая, да еще и счастливая!
Надежда ОСТАНИНА.
г. Покровск Донецкой обл.
Покупайте электронные версии наших изданий
Подпишитесь на обновления сайта — получите спецвыпуск «Чеснок» в подарок!
Следите за нами в Facebook и Telegram
Читайте также:
